Воспоминания Соломона Журахова о войне

Вопрос 1 :что знали и в семье о репрессиях 30-х годов?
ответ: Это было очень страшное время, все люди дрожали, ни один человек не чувствовал себя в безопасности, никто не спал ночью спокойно, прислучивались, не идут ли за ними, многие не спали дома, прятались, но это не помогало.Особенно много арестовывали тех, кто работал на руководящей или ответственной работе:партийной и хозяйственной, работнко культуры, учителей , военных.Арестовывали всех людей, кто когда-то по молодости или по другим причинам состоял в партиях меньшевиков, левых, или правых эсеров, бундовцев, анархистов, троцкистов, махновцев, левых, правых и т.д. Я уже писал, что в школе моей N15 арестовали директора школы Таргонского, завуча Йосипенко (как украинского буржуазного националиста), учителя истории Крайзингера и еще много учителей. Живым вернулся только Kрайзингер, который после войны преподавал историю в Житомирском подинституте,был членом партии, в дальнейшем положил на стол партбилет и выехал в Чехословакию, где преподавал в университете.
Из нашей семьи арестовали мужа Риты комкора (три ромба носил) Красина и Риту. Его расстреляли,а Рита просидела в тюрьме более года, но вышла живой. Из 5 маршалов СССР, расстреляли 4, почти всех командующих военными округами. Расстреляли Тухачевского, Якира, Блюхера, Егорова и др. Нач. генерального штаба еврей Гамарник сам застрелился. На Украине расстреляли несколько первых секретарей ЦК партии:Косиора, Чубaря и др.
[…]

Вопрос 2. Когда поступил в инститит в Днепропетровске. Почему?
В 1940 году я окончил 10 классов и собирался поступить в институт. В нашем Житомире были только сельхозинститут и пединститут, они меня не интересовали, надо было выбирать другой город. Ближе всего был г. Киев, но мой двоюродный брат Гриша Кельман (младший брат Тани Любомирской, сын тети Леи) учился в г. Днепропетровске в химикотехнологическом иснтитуте. О нем я раньше много написал. Он был очень талантливым, способным, умницей, его очень любил и уважал мой отец и он нас любил и он настоятельно рекомендовал мне поехать учиться в г. Днепропетровск. Это чудесный большой промышленый южный город на берегу р. Днепр, где было очень много институтов. Горный им. Артема, железнодорожный им. Л.М. Кагановича, химико-технологичный, инженерно строительный, медицинский, Университет, где тогда учился чемпион Украины по шахматам Исаак Болеславский и другие институты. Я поступил в инженерно строительный, закончил 1ый курс и проходил геодезическую практику, через 10 дней должен был поехать домой на каникулы [когда началась война].

Вопрос 3 Что Вы думали о договоре с Гитлером, о разделе Польши?
Мы были в шоке. Этот договор нас очень удивил, мы были воспитаны, что фашизм наш злейший враг, непримиримый враг, наши добровольцы воевали с фашизмом в Испании. С другой стороны мы знали, что наше правительство вело переговоры с Англией и другими демократическими странами о союзе, о совместной борьбе против фашизма, но эти страны не хотят союза, они не пропустили наши войска через Польшу чтобы помочь Чехословакии, они нас также боятся как и немцев. Они боялись, что в их странах победит самый лучший в мире социалистический строй. Они наоборот хотели натравить немцев на нас, чтобы мы воевали с немцами, а они только смотрели со стороны. В этих условиях Сталин вынужден пойти на договор с Гитлером так нам объяснили, а мы все бесконечно верили нашему руководству! Насчет раздела Польши в 1939 г. Тут у нас сомнений не могло быть. Немцы разгромили Польшу и имели возможность всю ее окупировать. В этих условиях наше правительство сделало доброе дело, освободило наших братьев украинцев, гуцулов, белорусов и присоединило эти исконно русские земли. В нашем понятии эти действия были благородные и мы этим очень гордились.

Вопрос 4. Как и когда узнали о начале войны?
Я узнал о начале войны на один день позже, т.е. 23 июня 41г. Наш институт имел спортивную базу “Локомотив Юга” и я с товарищами уплыли 21 июня на парусной шхуне “Колумбина” в город запорожье. По возвращении из Запорожья, узнав, что началась война, большинство студентов побежали в военкомат запуисаться добровольцами на фронт. Мы были очень молоды, наивные и глупые; большие патриоты. Нам все время твердили, что наша армия сильнее всех и что мы будем воевать на чужой территории, то очень боялись, что наши войска скоро займут Берлин и это событие произойдет без нас.

Вопрос 5-6: Как попал в армию и как нас готовили к отправке на фронт?
В Днепропетровске начали формировать добровольческую коммунистически-комсомолькую дивизию, куда я, как комсомолец и доброволец попал. В дивизии были молодые ребята по 18-19 лет и старики, как мы их называли, по 42-45 лет и старше. Нас отправили в г. Сумы, разместили на территирии сахарного завода, обули, вооружили, и начали обучать (большинство не служили никогда в армии и военного дела не знали). Обучение в основном состояло в марш бросках на 30-40 км при полной выкладке (после каждого такого марш броска второй день искали отстающих) и штыковому бою (командир взвода лейтенант Михайлов страшно выкатив глаза бегал и штыком поражал чучело). Тоже самое делали и мы, поражали чучело. Нам вдалбливали Суворовские слова: “пуля-дура – штык молодец”

Вопрос 7. Что знали о поражениях Красной Армии? Как их объясняли?
О поражениях Красной Армии на первых порах мы вообще ничего не знали, но в дальнейшем, уже на фронте, когда сами увидели наше бегство, наше потери, господство немцев в небе , горящие наши танки на земле, наши комиссары объяснили нам, что все это произошло от того, что немцы вероломно напали нас внезапно. Мы же не успели обустроить новую границу, которую получили в 1939 году. Нам говорили, что мы отойдем до старой границы, где наши укрепления и там остановим немцев и к этому времени проведем мобилизацию,подойдут резервы и тогда прогоним немцев. В действительности это оказалось блефом, укрепления были разрушены, а вооружения давно сняты.

Вопрос 8: как народ Украины встретил немцев?
На первых порах крестьяне и другое население встречали немцев хлеб-солью, как освободителей.Ведь крестьяне были силой загнаны в колхозы, за свой труд ничего не получали, в лучшем случае по 200 гр зерна и 10-20 коп. на трудодень. Они жили за счет приусадебного участка в 0.60 га и еще облагались налогом, т.е надо было сдать с приусадебного участка еще мясо и 200 литрв молока. Если на усадьбе росла вишня или яблоня, то плати налог отдельно, то многие вырубали деревья, чтобы не платить. Если были улики, т.е. пчелы, то снова плати. А что делалось спринудительным заемом? Начиналось это 3 мая ежегодно, заставляли крестьян покупать облигации, вызывали ночью в сельсовет и агитировали за заем до утра и так каждую ночь пока тот не подписывался.

Колхозникам и ихним детям не выдавали паспорт, то они не могли уезжать из сел в города, а дети не могли учиться в техникумах и институтах. Правда, детей определенное количество, по разнорядкам силой брали в Ф.З.У (фабрично-заводское училище) для работы на шахтах. Колхозники были рабами, бесправными, жили в нищите, то за что им было любить Советскую власть?

Особенно ненавидели Советскую власть люди в западных областях Украины и Белорусии. Раньше эти земли были под Польшей и националисты боролись с полякми. Поляки ловили их и садили в страшную тюрьму “Берозова кативня”. Когда в 1939г. наши войска “освободили” эти земли, то тоже быстро разобрались и стали этих националистов высылать в Сибирь, то националистическая молодежь удирала в Германию,которая впоследствии сформировала из них дивизии СС “Галычена”. Когда на этих территориях началась колективизация, то бендеровцы подняли партизанскую войну, которая длилась до войны и долгие годы после войны.
Как только началась война(даже до начала войны) Бендеровцы, Мельниковы на Украине, Бульбовцы в Белорусии начали сотрудничать с немцами (они еще до начала войны занимались шпионажем и диверсиями).Немцы обещали Степану Бендере организовать “самотийну Украину”, была сформирована из украинцев девизия СС “Галычена” и вся полиция состояла из бендеровцев-националистов.Все они свирепствовали на окупированных немцами территориях не хуже немцев в отношении коммунистов, евреев и активистов.
Крестьяне всей Украины ожидали, что немцы распустят колхозы, раздадут землю, скот, инвентарь и т.д. Действительность не оправдала эти ожидания.В начальной стадии войны, немцы имели очень большие успехи на фронте, очень успешно продвигались вперед, очень быстро окупировали Белорусию, Украину, окружили Ленинград и подошли к Москве, захватили миллионы пленных.Эти успехи вскружили им голову, они посчитали, что выиграли “блиц криг”.Они резонно подумали – зачем кому-то давать “самостийность”, когда завоеванные территории можно превратить в колонии? Более того, они начали переселять немецких крестьян из Германии на Украину. Так, из села Сингури Житомирского р-на крестьян выслали в Полеские р-ны,а на их место поселили немцев-колонистов, Червоноармейский или Пулынски р-ны Житомирской обласи полностью был заселен немцами, таких примеров много.

Немцы колхозы и совхозы не распускали – зачем? Ведь с колхозов и совхозов легче вывозить зерно , скот и другие просукты в Германию, а труд крестьян был бесплатным (немцы напечатали окупационные марки, которые в Германии не принимались и этими бумажками расплачивлись). Немцы закрыли все мельницы и этим ограничили употребления населением хлебо-булочные изделия. Население в ответ сделало домашное жерна, терли зерно между двумя камнями.Немцы потребовали сдавать по 600 литров молока с коровы (Советская власть брала по 200 литров) в противном случае забирали корову на мясо. Все это население еще терпело, но когда потребовали, чтобы дети поехали работать в Германию на заводы и фермы, то это переполнило чашу терпения. За невыполнение приказа расстрел. Полиция ловила молодежь и дубинками загоняла их в товарные вагоны,как скот.Спрашивается, зачем забирать детей в Германию, где союзная авиация жестоко бомбили города, заводы и гибли эти дети. Можно было использовать на эти работы миллионы пленных, которые умирали от голода и холода в лагерях. Из приведенного видно, что партизанскому движению способствовали сами немцы, молодежь удирала в лес,а за ними и старшее поколение.Немцы ужесточили режим, сжигали деревни вместе с жителями , брали заложники и т.д. Один французский дипломат сказал: “Когда я вижу кака немецкие солдаты проходят маршем под барабанный бой, у меня дрожь проходит по телу. Но когда я вижу как работает немецкая дипломатия, мне смеяться хочется”. Все эти действия немцев создали идеальные условия для развития и укрепления партизанского движения на Украине, Белоруссии и окуппированных территорий России.

Вернусь к моей начальной службе в городе Сумы. Где то в конце июля нас подняли по тревоге, погрузили в вагоны товарные по 40 человек в вагон и срочно отправили на фронт, хотя мы были еще совсем не подготовлены. Когда мы ночью подъехали к жд станции Бахмач, то вынуждены были остановиться, вся станция представляля сплошной пожар. Горели вагоны, жд постройки, люди. Это все было результатом бомбардировки немецких самолетов. Мы простояли сутки пока расчистили и отремонтировали жд полотно. Сколько еще мы ехали, не помню, но высадили нас на какой то станции в Западной Украине и мы направились пешим строем навстречу фронту, хотя числились мото пехота. Нас очень удивило, что все дороги были забиты беженцами, которые шли пешком и ехали на подводах, гнали скот и это все бесконечным потоком. Одновременно мы увидели и отдельные воинские подразделения которые отступали, много раненых шли и лежали на подводах.

Мы же шли вперед и перед нами открылась жуткая картина.На шоссе и на обочинах, на полях валялись сотни и сотни мирных жителей беженцев, в основном женщин, стариков и детей, разбитые повозки, машины, убитые и покалеченные лошади. Это немецкие летчики на бреющем полете расстреливали беженцев, они гонялись даже за каждой кучкой людей, которые разбегались по полю. Мы удивлялись – где же наши летчики, наши солокы? Мы не знали, что немцы уничтожили нашу фронтовую авияцию еще в первый день войны на полевых аэродромах. Мы двигались вперед. Наши танки Т26 и Т28 горели как спичечные коробки. Лишь много много позже появились знаменитые танки Т34, которые не уступали немецким “Тиграм” /Ошибка – Т34 в 41 уже были, а вот Тигров как раз не было! П.Б./ Мы шли вперед до тех пор, пока немецкая артиллерия и минометы стали нас поражать. Мы остановились и окопались. Затем последовала команда атаковать немецкие позиции. Я, как и большинство молодых бойцов, подумали, что сейчас произойдет решительный бой, мы победим и войне конец, то мы даже вещмешки оставили на опушке, зачем они уже нам если победим и поедем домой.

Наступление началось без предварительной артподготовки, без поддержки авиации и танков, то оно было обречено на провал.Немцы открыли шквальный огонь из пулеметов и особенно огнеметов, а когда подключилась ихняя артиллерив и авиация, то несмотре на то, что командири взводов, рот, комбаты и даже командир полка кричали вперед размахивая наганами, мы залегли и начали окапываться. Потери были ужасные. Где то более трети состава были убиты и ранены. До ночи мы сдерживали противника,а ночь оторвались и начали отступать. Так день за днем мы отходили, окапывались, сдерживали противника, перекопали сотни тонн земли под окопы, выдерживали десятки налетов немецкой авиации, прятались в окопах и хлебах, рожь и пшеница в тот год очень уродили, хлеба стояли стеной. В борьбе с немецкми танками нам выдали бутылки с горючьей смесью, эти бутылки назывались “коктейль Молотова”. Когда проходили через райцентры Западной Украины, то часто по нам раздавались выстрелы из чердаков, это провожали нас местные жители. Но когда зашли на исконно украинские земли, женщины выносили нам молоко, еду, плакали и спрашивали: “на кого сыночкы нас покыдаетэ?” Очень было обидно и стыдно за себя и страну.

Немцы же наступали не сплошным фронтом. Они танковыми клиньями прорывали нашу оборону в двух местах и соединялись далеко в тылу, то наши армии оказывались в окружении. Эти армии ими добивались, а остатки попадалив плен. В первые месяцы войны миллионы солдат, офицеров и даже генералов попали в плен или погибли (Кирпонос, Карбышев, Потапов, Власов, Музыченко и другие). Такая судьба ожидала и нашу армию. Я служил в 6ой армии ЮгоЗападного фронта. Наша 6ая и 12ая армии попали в окружение в районе Подвысокое на Уманьшине. Нам дали команду прорвать окружение. Огонь был сплошной, земля, техника, машины, повозки, лошади, люди, все горело, из сплошного потока солдат просочились немногие отдельные группы. В одной из этих групп был и я. Мы ночами продолжали двигаться,я днем отлеживались в хлебах, лесочках пока не соединились с нашими войсками.

Здесь мы попали к особистам, которые стали тщательно проверять почему ты остался живой, почему не погиб, не место ли тебе в штрафбате? Мне повезло, я попал к особисту, который почему то очень интересовался знанием украинского языка. Я украинский язык знал лучше русского, так как недавно закончил 10 классов украинской школы. Он по цепочке отправил меня дальше. Как я понял их удовлетворило то, что я еврей и знаю в совершенстве украинский язык (еврей не станет предателем). Так, русский человек скажет “паляница”, а украинец – “паляныця” и т.д. Они предложили зачислить меня в диверсионную группу. Я согласился, все равно выбора не было. Другие особисты отбирали белорусов и т.д. Нас повезли далеко, разместили в какое то лесничество, нас никуда не пускали не переписывались. Инструктора жили здесь же. Учили мужчин минированию, а девушек – радистками. Много давали политики (ведь мы в большинстве своем были не опытные, зеленые) – как беседовать с колхозниками, с городскими, что немцы несут нашему народу. В последствии я узнал, что в стране создали штаб Партизанского движения Белорусии во главе с секретарем ЦК Компартии т. Понаморенко, на Украине во главе со вторым секретарем ЦК Компартии т. Коротченко и нач. штаба Строкачем. В дальнейшем по стране партизанское движение возглавил т. Ворошилов.

К слову сказать, в последствии, когда партизанское движение разрослось и укрепилось, мы принимали на партизанских аэродромах самолеты с большой земли, которые привозили оружие, боеприпасы, тол для минирования, свежие газеты, забирали раненых. Одним из рейсов прилетел в партизанские р-ны секретарь ЦК Компартии Украины тов. Коротченко на несколько дней. В вопросе организации партизанской борьбы в тылу врага партия сделала очень правильный и удачный ход. Это надо признать. В дальнейшем в Москву были вызваны командиры партизанских соединений Сидор Ковпак, Федоров, Наумов, Бегма, Андреев и другие с Украины, еще больше с Белоруссии, которую называли “мать партизан”, командиров соединений из Брянских лесов России и других. Командиров соединений лично принял Сталин в Кремле, всем присвоили генеральские звания, пошили им генеральские мундиры и в таком виде они вернулись в свои соединения. Можете представить себе наше ликование, ликование жителей окуппированных территорий. Более того, Сталин спросил командиров, что нужно партизанам для успешной борьбы и все заявки были выполнены, партизаны получили все необходимое.

Все это было гораздо позже, нас же поучили в диверсионной школе недельки две (обстановка подпирала) и сбросили в тыл немцам в районе Шепеличи, толстый лес на границе Украины и Белоруссии. Кстати это не далеко от нашего Полеское (Хабное). Это даже ближе к чернобылю. Уже после войны Шепелический район был расформирован и его земли отошли к Чернобыльскому району и, часть, к Полесскому. В Белоруссии, на Украине стихийно возникали местные партизанские отряды из оставшихся коммунистов, комсомольцев, молодежи которая не хотела ехать в Германию на работу, вернее на каторгу, из военных, которые попали в окружение и осели в селах как мирные жители, приймаки (т.е. которые женились на местных девчатах), бывшие работники милиции, которые не успели эвакуироваться, а так же людей, которые специально были оставлены на подпольную работу. Эти местные отряды были плохо вооружены, но успешно воевали против местной полиции, они перенимали обозы с зерном, скотом , которые вывозились в Германию, мешали немцам и полиции вывозить молодежь в Германию.

Немцы предприняли попытки уничтожить эти отряды, но они уходили глубоко в леса и немцы сжигали близлежащие села, расстреливали каждого десятого мирного жителя, требуя выдать партизан. Население уходило в леса, строили землянки для людей, поднавесы для скота и т.д., создавались семейные партизанские лагеря, которые немцы периодически даже бомбиили вслепую. В нашу задачу входило помочь этим отрядам командным составом, оружием и боеприпасами, передавали им и населению вести с Большой земли, которые получали по рации. На первых порах нам самолеты сбрасывали ночью оружие, взрыжчатку в условленные по радио районы, где мы разжигали условные костры. В дальнейшем из местных отрядов. групп создавались партизанские отряды и соединения под общим командованием. Этими соединениями освобождались от немцев целые районы. Так. штаб нашего соединения базировался в райцентре Городница Житомирской области и контролировал Городницкий, Ракитянский и Олевский районы. Соединение наумова – Емельчинский район. Самые именитые Украинские соединения Сидора Ковпака – районы Сумской области, Федорова – районы Черниговской области и т.д. Возникла возможность построить аэродромы и уже каждую ночь садились самолеты, которые привозили оружие, боеприпасы, газеты, медикаменты, забирали раненых и т.д.

В этих условиях возникла возможность создания не просто партизанских отрядов и соединений, а создание рейдовых соединений, хорошо подготовленных и вооруженных. Соединения поднимались из насиженых, освоеных мест и направлялись Москвой в определенные, важные в стратегическом плане места сметая на своем пути немецко-полицейские кордоны. Немцы вынуждены были все Венгерские дивизии, Словацкие дивизии (Словакия отделилась от Чехии и создала свое правительство во главе с Тиссо, которое сотрудничало с немцами), часть Румынских дивизий поставить на охрану железных дорог и других важных объектов.

Все леса на 200 метров от ж дорог, асфальта были вырублены, были построены железо бетонные доты через каждые 500 метров и эти дивизии охраняли днем и ночью железнодорожное полотно. Эти солдаты целую ночь стреляли трассирующими пулями – показать, что они на месте и готовы к бою. Немцы для борьбы с рейдовыми соединениями вынуждены были снимать воинские части с фронта, а удары сыпались и они не знали где произойдет следующий удар.

Правда, созданию рейдовых соединений противились командиры местных отрядов, руководители освобожденных районов, сел, ведь они охраняли свои семьи. Борьба была серьезная, дошло до того, что отдельных строптивых командиров освободили от должностей, даже посадили под арест, но, в конце-концов, решили, что пожилые партизаны, местные жители остаются на месте, в местных отрядах охранять семьи, местных жителей, а остальные пошли в рейды. Так, соединение Ковпака дошло до Карпат, немцы сконцентрировали большие силы и окружили соединение. Ковпаку пришлось разделить соединение на более мелкие группы и прорываться, выходить из окружения. Наш отряд встретился с частью отряда Ковпака, которое вырвалось из окружения, которой командовал нач. разведки соединения Вершигора (после войны он жил в Киеве, был кинорежиссер на студии Довженко), с ним было 400 партизан. Совместными силами мы отбили немецкую атаку. Наше соединение было направлено в сторону Молдавии и называлось 1ое молдавское соединение партизанских бригад, командовал соединением полковник, а в последствии герерал-майор, Андреев (после войны он стал министр обороны Молдавии). Сталин расчитывал что все 15 республик станут членами ООН, но только СССР, Украина и Белоруссия стали членами ООН, то должность министра обороны, иностраных дел были ликвидированы в Молдавии.

Так как мы двигались в сторону Молдавии, то в дальнейшем имели дело с румынскими частями Антонеско. У нас шутили: “Антонеско дал приказ – все румыны – на Кавказ. А румыны точат лясы- , лясы на куруцы (повозки) и ля касы (домой)”. Не смотря на то, что немцы отдали румынам Одессу (они назвали этот город Антонеско), присоединили к Бессарабии все 6 районов Молдавской автономной республики (Рыбницкий, Дубосарский и другие), румыны воевать не хотели и не умели. У них даже кухни не было, каждый солдат носил с собой кукурузную муку и сам в котелке варил мамалыгу.

Мы с боями прошли до Молдавии и около реки Днестр встретились с нашими войсками. Конечно, нам не легко было воевать в тех местах, где не было сплошных лесов, но и противник был слабее и сил у него в этих тыловых местах было мало. Освободили Бессарабию, т.е. ту часть Молдавии, что находилась до 1941 под Румынией во второй половине 1944 года.

История семьи Жураховых: Оглавление

Перед руководством страны встал вопрос, где взять кадры для этой республики? Решили командный состав 1ого Молдавского соединения партизанских бригад привлечь к этой работе.. Высший состав соединения заняли министерские должности (часть из них были молдаване по национальности) в г. Кишиневе, а меньшие по уездам и районам. Я как раз попал в госпиталь г. Сороки с легким ранением ноги и мне предложили должность первого заместителя Председателя Сусленского райисполкома Оргеевского уезда (области), а затем, уже в 1945, перевели в Уездисполком зав отделом кадров и спец. части. За период работы я съездил в город Киев и получил зарплату, съездил в г. Житомир и выслал вызов родителям и Иде с детьми на возврат из эвакуации и т.д.

С молдаванами работать было не так трудно, многие старики знали немного русский язык, ведь до революции эта часть принадлежала России. В Бессарабию входило 6 уездов (областей): Кишиневский, Оргеевский, Бандерский, Кагульский, Бельцский и Сорокский. Кроме того было 5-6 районов молдавской автономной области, которые входили в Украину: Рыбницкий, Дубосарский и другие. Все это составило Молдавскую республику.

Люди там спокойные, немного ленивые. Самый бедный крестьянин имел не менее 0.5 га виноградника, то вина хватало в каждом доме, земля плодородная, много виноградников и садов, где растут абрикосы, сливы, персики, яблоки и т.д. Основные полевые культуры: кукуруза, пшеница и подсолнечник. Для сохранения кукурузных початков они строят большие решетчатые сапетки, чтобы зерно проветривалось. Кукуруза – основной корм для людей и скота. Животноводство – это овцы, крупный рогатый скот и свиньи. Овцы дают мясо, шерсть и брынзу. Овец доят мужчины, сзади нажимают вымя, то в ведро капает молоко, когда и кизяк попадает в ведро, то его выбрасывают. Тягловая сила – в основном волы. Волы медленно тянут повозку, медленно тянут плуг, то и молдаване никуда не спешат. Лошадей меньше, т.к. дороги крутые (спуски и подъемы), то в целях безопасности повозки оборудованы тормозами. Лошадьми они и молотят зерно. На площадке они раскладывают снопы, посредине забивают кол и лошади ходят то в одну сторону, то раскручивают веревку в другую сторону,и еще сзади лошади тянут каменный комок, так и омолачивают зерно.
Молдаване любят потанцевать под музыку скрипки и цымбалов, поесть, попить вино, гостеприимные – зайдешь попросить воды напиться, обязательно вместо воды дадут вино и орехи или брынзу, поэтому мужчины и женщины пузатые, с брюшком, но девушки стройные и красивые.

Помню – приехал в село Сырково с докладом про Октябрьскую революцию. Пока в школе делал доклад, который никто не понимал, но из вежливости и уважения слушали внимательно, остальные жители вдоль центральной улицы расставили столы, кувшины с вином, зажареные курицы и другую закуску и мы сообща праздновали, некоторые так за столами и заснули.
Дома у молдаван большие, из камня, но мебели – никакой. Вдоль стен – деревяные широкие скамейки, на них выделаные шкурки овец и так они спят, сидят.
Румыны приучили молдаван к дисциплине, к повиновению. Села там большие на 500-1000 и больше дворов и в каждом селе кроме примаря (председателя сельсовета) и сотских,которые дежурили в сельсовете и выполняли приказы примаря, был еще сержант-можор (старший сержант) и два полицейских. Что этим трем постоянно делать в селе? Они смотрели за порядком, следили за сбором налогов и в воскресные дни, ругаясь в креста (кручу) и бисерику (церковь) палками загоняли людей на воскресную молитву, а в такие дни для развлечения два полицейских брали шапку сержанта-можора и несли по селу и все встре-ные крестьяне в поклоне до самой земли встречали и провожали шапку. При румынах у крестьян было что кушать, но налоги их страшно донимали, их изымали только деньгами (леи), а денег не было. У всех есть продукты на продажу, а покупаталей нет. В конце концов приезжали из Бухареста купцы и за гроши покупали свиней (на кукурузе они очень хорошо откармливались, сало топкое), овец, зерно, фрукты, виноград, вино.

Молдаване не чистоплотные. Ни одной бани не было в селах. Начал свирепствовать тиф. Мы построили в селах бани, но они не хотели идти купаться. Пришлось выезжать на место милиции и силой загонять в бани.
Кроме тифа, край постигла засуха, неурожай. Запасы зерна, кукурузы съедались, начали массово резать скот, хлебозаготовки заморозились. Первый секретарь ЦК партии тов. Сологор Никита Леонтьевич разрешил не забирать у людей последний хлеб, но стране нужен был хлеб. В этих условиях секретарь ЦК партии страны тов. Маленков, который курировал союзные респоблики, вызвал в Москву Сологора Н.Л. и вручил ему путевку на курорт на 3 месяца, после отдыха Сологор стал директором птицесовхоза в Одесской области. В Молдавию прибыла оргбригада ЦК партии из 6 человек во главе с Брежневым Л.И. Помощником у Брежнева был Черненко, тоже будущий секретарь. С прибытием Брежнева заготовки зерна, мяса усилились, забирали под чистую.
Помню несколько случаев моей деятельности в тот период. В Молдавии были отдельные украинские села как Булаешты, где жили староверы (они крестились двумя пальцами – т.е. в отца и сына, но не в святого духа). Они в свое время удрали от преследований по религиозным мотивам в Молдову, подвластную Турции. Приехал я в одно такое село, оно называлось Куницыно. Жили там удивительно красивые люди – высокие, стройные, голубоглазые, физически очень крепкие, и фамилии у них были Лазарев, Сосоев, Еремеев и т.д., красивый русский язык. Я приехал по вопросу заготовки хлеба. Вызвал попа ихнего и говорю ему – прочти мне послание из библии от Иоанна или от Луки (уже забыл точно от кого). Он прочел, а там написано: “богу божее, а кесарю кесарево”. Вот, говорю ему, прочти проповедь в каплице (церкви), что хлеб государству (кесарю) надо сдавать. Как и что он им внушил я не знаю, но на следующий день 11 подвод с хлебом повезли на станцию Шалданешты. Я говорю – пошлите с хлебом сопровождающих. Они направили несколько молодцев и говорят мне: “Не беспокойся. Чай против нас кто устоит?”

Помню просят приехать в молдавское село Сырково, это самое бедное село, т.е. малоземельное и оно не сдает хлеб государству. Приехал и объясняю им, что стране нужен хлеб, люди голодают. Они мне объясняют что Советская власть это власть для бедных, а раз так, то они бедные и им не надо сдавать хлеб, пусть хлеб сдают богатые. Что мне делать? Вызываю уполномоченого по заготовкам, и говорю ему, чтобы нашел зажиточного жителя села, который не полностью расчитался по мясу. Нашли вдову весом под 200 кг, которая сдала мясо, но в пересчете не хватило 20-30 кг. Согласно законам, уполномоченый по заготовкам должен выписать предупреждение и если в течении 3х суток недоимка не будет погашена, приступить к беспорному изъятию. Мы написали это предупреждение вроде на 3 дня раньше и пошли к этой женщине всей командой, т.е. примарь (пред. сельсовета), сотские, человек 8-10, уполномоченый по заготовкам и я. Мы беспорно забрали громадную свиноматку на 200 кг и гоним ее из хутора в сельсовет. Свинья кричит, хочет удрать, а сотские гонят ее. Люди выбегают на крик свиньи. Они поняли и решили, что кто не сдает хлеб, у тех будут забирать свиней. Пока мы пригнали эту свинью, во дворе сельсовета полным ходом шла сдача хлеба государству.

В феврале 1946 г. проходили выборы в Верховный Совет Молдавии. Меня направили в самое богатое село Припичень-Резетты резинского района, там люди имели по 20-20 десятин земли и им Советская власть с ее будущими колхозами совсем не нравилась и они могли сорвать выборы или вычеркнуть предложеных кандидатов. Приехал заранее, приняли меня хорошо, пить и есть дают, расспрашивают, все им интересно. Собрал собрание, старички переводчики и спрашиваю их : “Что такое выборы?” Они отвечают: “нутты русеты” (не знаем). Я им говорю “говорят, что вы, кулаки, не любите Советскую власть и вас надо выслать в Сибирь. Надо это проверить и для этого и проводят выборы. Может вы хоть и кулаки, но Советскую власть любите и вас не надо высылать, живите и работайте здесь. Если вы проголосуете за Бровко (пред. президиума Верховного Совета МССР) и Марию Фрунзе, то это значит что вы любите Советскую власть и всё будет хорошо”. Весь район был удивлен, единственное село Припичень-Резетты где все люди проголосовали за Бровко и Марию Фрунзе, меня даже на совещании в президиум выбрали и попросили поделиться опытом, но я скромно промолчал.

Еще припоминаю, что в феврале 1946 надо было подписать письмо Сталину от молдавских крестьян. Меня послали в село Пересечное, это между городами Оргеев и Кишенев, замое большое село в уезде. где то 1500-1800 дворов, 3 церквы. как собрать людей, как подписать? Первоначальные попытки собрать людей не привели к успеху, тогда я вызвал всех 3х попов и потребовал от них, чтобы они после воскресной церковной службы лично привели всех прихожан на площадь. что они и сделали. Самого уважаемого попа пригласили в президиум, зачитали письмо и спросили “бун?” – т.е. “хорошо?” Первым “бун” сказал главный поп, после чего все люди сказали “бун” и дело пошло.Эти эпизоды я написал для юмора.

В 1946 г. я поехал в отпуск в Житомир и впервые увидел родителей, родных после войны. Родители еще жили у Тани Любомирской, а в нашем доме жила генеральша с двумя дочерьми и работницей. Генерал лейтенант со своим кавалеристским корпусом находился в Будапеште. Я помог родителям частично отвоевать дом, те. в 2х комнатах осталась пока жить генеральша я в 2х мы. Папу восстановили в правах на собственный дом.
Встречался и с генералом-лейтенантом, дважды Героем Советского Союза Барановым, когда тот приезжал на несколько дней. Первое, это его адьютант Саша привозил 5-6 ящиков пива, второе, генерал любил играть в домино (козла). Генерал играл со своим адьютантом,а я с мужем Жени, Яшей. Генерал брал игру только на себя, а не на Сашу, то часто проигрывал и тогда кричал “Сашка!”, тот все время вскакивал и кричал “Виноват!” Он просил нас прятаться от генерала. У генерала были 2 дочки, лет по 18-19, одна красивая, похожая на мать, вторая очень не красивая, похожая на отца, на узбека. Красивая хотела стать артисткой, но генерал сказал: “хватит с меня одной артистки, (его жена была артисткой и познакомились и поженились в Средней Азии, когда он, еще молодой, воевал с басмачами) выйдешь замуж за адьютанта. Адьютант Саша часто приезжал в г. Житомир. Генеральша нам рассказала, что брат генерала был казначеем корпуса и сделал растрату на 1 млн рублей, то Саша из Будапешта гнал студебеккера с кожей, здесь кожу продавали и возмещали растрату – дальше корпус перевели в г. Уфу, то приехал и жил у генеральши сын брата генерала, Анатолий. Он тоже числился адьютантом, напился в компании и на пари, на полном скаку срубил все молодые деревья на центральной улице г. Уфы, то прятался в Житомире. Все они уехали и освободили нам весь дом, когда генерала и его корпус перевели в Днепропетровск.

Возвращаюсь к нашей семье. Мой папа был мудрый, умный, деловой, мог заглядывать в будущее, предвидеть. Вот он и спросил меня когда я приехал в отпуск в 1946 году, как я собираюсь жить, какие мои планы? Меня это даже удивило, ведь я работаю, на ответственной работе, мне дали хорошую, барскую квартиру, а это после войны неслыханная роскошь, места красивые, сады, виноградники, что человеку еще нужно? Тогда он мне говорит – дурак ты, дурак. Ты на этой работе поработаешь два-три года, прийдут молодые люди с дипломами и вас заменят. В лучшем случае устроитесь завхозами или кладовщиками. Этого ты хочешь? Папа всю жизнь ценил высшее образование, понимал что это за благо и сам по мере возможности учился (закончил бухгалтерские курсы). Да, он заставил меня крепко задуматься. Я спросил отца – что же делать? Он сказал – брось всё и иди учиться. Легко сказать. Карточная система, хлеба выдавали 400 гр на человека, а на базаре булка хлеба стоила 100 руб. Чтобы не голодать, папа ездил в Западную Украину за продуктами.

Все же решил последовать совету отца и пойти учиться и никогда об этом нежалел, так как в последствии жил хорошо, обеспечено, конечно по советским меркам. Проще всего было поехать в Днепропетровск, в инженерно строительный институт и продолжить прерваную учебу со второго курса, но экономика не позволяла это сделать. В Днепропетровск я поехал, меня хорошо встретили в институте, предлагали, агитировали продолжать учебу у них, встретил и несколько довоенных сокурсников, но я забрал документы. По возвращении в г. Житомир подал документы в Житомирский сельхоз. институт, досдал несколько специальных предметов и поступил на второй курс. Сельхоз. институт закончил в первых числах февраля 1950 года.

Продвижение по службе

В партизанских отрядах не считались с бывшими званиями и должностями не считались. Надо доказать на деле, что ты стоишь и что ты можешь (У меня в подчинении был капитан милиции Кирилишин рядовым бойцом). Начал я как и все с должности рядового, но у меня было преимущество, я знал как спускать под откос немецкие эшелоны, а в то время главнейшая, важнейшая задача партизан – это война на рельсах. Эта задача была важнейшей на протяжении всей партизанской деятельности. В связи с этим я занялся железной дорогой, желездонорожными мостами и т.д. и стал командиром диверсионной группы из 10 человек, которых сам подобрал. Это было серьезное дело, надо было добыть тол из снарядов, что валялись по лесам и полям, разведать и подобрать место для взрыва, чтобы нанести максимальный ущерб и т.д. В дальнейшем немцы очень сильно охраняли жд полотно, это как кровеносные артерии. Они вырубили леса на 200 метров от полотна, через каждые 500м устроили доты и солдаты целую ночь пускали осветительные ракеты и стреляли трассирующими пулями. На охране ж-д были использованы венгерские войска, румынские войска, словацкие войска и немецкие.

Впереди эшелона они пускали несколько платформ с песком, которые подрывались, а техника и люди отделывались небольшими потерями. Что делать? Приходилось ставить мины с шомполами, то платформы с песком проходили, а паровоз ходунами вырывал шомпол с чеки и взрыв проходил под паровозом. Этого нам было мало и в дальнейшем приходилось протягивать шнур и вручную шнуром вырывать чеку под вагонами, то после взрыва нас обстреливали со всех сторон и редко операция проходила без потерь. В дальнейшем я стал командиром взвода, у меня в подчинении было 60 партизан, в т.ч. одна диверсионная группа. При диверсиях на жд мы уже блокировали доты, т.е. после взрыва на жд мы обстреливали солдат что находились в дотах и давали возможность отойти диверсионной группе. В дальнейшем стал командиром роты, у меня уже было в подчинении 120-180 партизан. Отрядом, который состоял из 2х рот, разведвзвода и хоз части командовал командир отряда, кадровый офицер капитан Сергий. Сам он – кубанский козак из Старо-Титоровской станицы. Он знал, что много козаков перешли на службу к немцам и мечтал после войны приехать в станицу и разобраться со своими козачками. Нач. штаба отряда был Николай Сонин из Рязани, разрабатывал операции.

За что получил награды

У нас тяжелее было получать награды нежели на фронте, да и не думали о наградах, главное было победить и выжить. На фронте вышестоящий командир мог сам награждать до определеной степени. У нас же все должно было пройти через Москву, а Москва была очень далео от нас, то у нас награждали не за каждый конкретный подвиг, а за деятельность за определеный период. Самыми ценными для меня считаю “Партизан отечественной Войны 1ой степени” и “Партизан Отечественной Войны 2ой степени”. Это были самые высшие награды для партизан, других просто не было. Еще награжден орденом “Красная Звезда” и орденом Отечественной войны, несколькими юбилейными медалями и серебряной и бронзовой медалями Всесоюзной сельхозвыставки.

Был у меня документ к характеристике, что представлялся к награде орден “Ленина”, но потом представление отменили – я допустил оплошность, политический ляп. Мы встретились в лесах с небольшим польским отрядом, который вырвался из Варшавы, когда немцы задушили восстание поляков. Конадира, забыл его псевдоним, кажется звали Вуйко. Он замечательно стрелял. Крикнешь “немцы” и он за секунды поражал цель. Совместно ходили на операции против бандеровцев, которые не давали нам проходить к ж.д. через их территорию. В конце концов оказалось, что этот отряд из Армии Крайовой, которой командовал Бур-Комаровский и поддерживал польское правительство Мыколайчика в Лондоне, а наше правительство поддерживало и снабжало Армию Людову под руководством Болислава Беркута. Более того, этот капитан Вуйко был раньше директором самой страшной политической тюрьмы Польши БерузовачКативня и на допросах лично обстреливал заключеных вокруг, чтобы принудить их к даче нужных показаний . Откуда было мне знать о существовании Армии Крайовой и Армии Людовой, про Бур-Комаровского и Болеслава Беркута? Меня даже потянули в особый отдел. Хорошо отделался – аннулировали наградной лист.

Получил награды за то, что лично пустил под откос 7 вражеских эшелонов и с группой еще 11, подорвал несколько важных ж-д мостов, что успешно командовал взводом, ротой, при разгроме полицейских участков, немецких гарнизонов.

Как попал в этот партизанский отряд

В прошлых заметках я Вам писал, что меня очень волновала судьба родителей, что при первой возможности посетил г. Житомир, м. Червоное, но и там окончательно не узнал их судьбу, но мне было ясно, что в Червоное они не поехали и их там не убили. Более подробно о судьбе родителей можно узнать только в г. Житомире, поэтому решил еще раз заглянуть в Житомир и спросить у ближайшего соседа (через забор) аптекаря Рудского или соседей Модзолевских. Я был спокоен, так как мне казаось, что документ у меня надежный, выданный немцами. Что за документ, я , кажется, писал. Немцы придумали трюк, на который мы попались. Чтобы показать, что немцы поддерживают украинский народ, дружески относятся к украинскому народу, они небольшую часть пленных украинцев отпускали домой и выдавали документ. На самом же деле по пути этого пленного задерживали и отправляли в другой лагерь. Мы эту уловку еще не знали и когда я второй раз появился в Житомире меня задержал немецкий патруль.

Я показал им немецкий документ, но это их только рассмешило, они направили меня в лагерь на Богунию, а оттуда в г. Ровно в рабочий лагерь (все же они считали, что я и такие же другие частично проверенные люди, ведь нас уже раз отпускали). Там мы прокладывали подземный кабель Берлин-Ровно (в этом городе жил и работал наместник Гитлера по Украине Эрих Кох) – Киев. Охраняли нас пожилые немцы, но они относились лучше, интересовались что такое совхозы, колхозы, советская власть и т.д. Учитывая что в школе я учил немецкий язык, то я им многое рассказал и они говорили что это совсем не плохо. Работы шли вдоль трассы, копали вручну траншеи и укладывали кабель.

Меня в основном использовали как переводчика, то я имел большие возможности передвижения вдоль трассы и вести переговоры с населением вдоль трассы. Все это помогло найти контакты с подпольем и в один день, это было в 20 км от г. Ровно, около с. бабино (около Бабинского сахарного завода) в религиозный праздник Андрея или Андрейчика, когда положено есть вареники и пить водку, большинство охраны с пленными уже уехали в лагерь, а на трассе, вернее в с. Бабино, нас осталось 14 человек и 2 охранника, хорошо выпившие. Переодетые партизаны убили этих 2х пьяных немцев, збрали оружие, одежду немцев и нас. Так мы попали в местный партизанский отряд.

На первом этапе все партизанские отряды были местные и действовали на свой страх и риск, воевали с полицией, организовывали засады на одиноких немецких машин, не давали вывозить зерно, скот. Жили в оборудованых землянках. Одновременно имели в других местах леса за 20-30 км запасные базы, куда отходили, когда немцы и полицаи проводили зачистку леса, потом возвращались. Была хорошо организована разведка (использовались чаще женщины или подростки), в селах были свои люди и по их наводке высылали группы на операции.

В больших селах были сильные полицейские участки, но в малых селах, хуторах немцы и полиция могли появиться только днем, ночью мы хозяйничали и старались, чтобы даже старосты работали на нас, если хотели жить и они снабжали нас продуктами питания.

Лишь значительно позже, когда Москва уделила партизанскому движению большое внимание, прислали командный состав, рации, взрывчатку, газеты и т.д. то были уже организованы партизанские соединения с общим командованием и общими целями. Наш отряд попал в 1ое Молдавское соединение партизанских бригад под командованием полковника Андреева (преподаватель военной академии), в дальнейшем генерал-майор и после войны министр обороны Молдавской ССР (Сталин хотел, чтобы все союзные республики стали членами ООН, но членами ООН стали только 3 это Россия, Украина и Белоруссия, то в дальнейшем эту должность в Молдавии ликвидировали)

Боевая характеристика Ивана Васильевича Мирончука (Соломона Журахова):