Израилький февраль, 30 градусов жары.
Машина несётся на юг.
На перекрестке Реем (бывший Масмия) подбираю Узи.
Узи – уникум.
Он ненавидит воинские сборы, у него 5 детей, он всегда приходит на сборы и делает больше половины срока.
Все эти три вещи вместе не должны встречаться. Никогда.
Это Узи
Те, у кого пять детей обычно сбегают из дому в армию. Те, кто ненавидят сборы – отмазываются, или как минимум находят настоящие или вымышленные проблемы и их отпускают домой пораньше. Но Узи чуствует себя неудобно когда надо ныть ротному, рассказывать о проблемах. Он приходит и чисто, искренне страдает.
У меня всё нет так – я сборы люблю, но каждый раз рассказываю о проблемах, чтобы отпустили пораньше.
Да, я много раз писал про сборы. На иврите – “милуим” – заполнения. Я писал об учениях и об охране покоя граждан (Или вот еще тут.), а отдельные личности вроде shvil писали об этом в сто раз лучше меня.
И всё равно остаётся чувство, что сказано не всё. Что можно еще добавить деталь, которая позволит лучше понять это тем, кто там не был, и даст повод улыбнуться тем, кто там был.
Жара, зелёный и желтый цвет, островками цветной жизни автоматы с кока колой. Теперь они принимают и кредитные карточки.
Всех звали на 8:30, поэтому основная масса народа подтягивается к 11.
Беер Шевская гопота и раввины, учителя и продавцы в ларьках.
Серёга уже в Канаде.
Старшина – заведует импортом в Израиль спиртного в крупнейшей фирме торгуюшей алкоголем, второй старшина – преподаёт в иешиве.
Зеевик – музыкант.
Зам ком роты – управляющий ресторана, несколько ребят в моём взводе – программисты в NDS – фирме в Иерусалиме, в которой процентов 80 сотрудников – религиозные.
Есть страховые агенты и санитары.
Вот Лёня ушёл в полицейские. Теперь он с нами милуим не делает
Встречаемся раз в год, но это всё как будто не виделись неделю. “Что слышно, братишка?” Пожатие руки, похлопывание по плечу. Не надо отвечать подробно. Это никого не волнует, да и многое можно угадать. У этого – каждый год – еще ребенок, этот уже третий год собирается жениться, тот опять сменил работу и так далее. Будет еще время, во время долгих ночных часов на КПП рассказать и послушать.
Очень серьёзный раввин. Но я его несколько лет уже не видел.Кажется,я знаю в чем дело. После 6 детей уже не зовут.
Как же жарко.
Тянется очередь получать обмундирование. форма, каска, эфод. магазины, ружжо.
У меня как водится A3 – с оптическим прицелом и ножками.
К ней дневной и ночной прицел.
Замкомроты. В качестве строительного менеджера строил 6-ую трассу. Потом развелся, так как жена слишком умная, со второй степенью, и уехал в Южную Америку.
Стрельбища. “Тах, тах. тататах”. О я на месте. Я соскучился за этим запахом пороха и подсчётом дырочек в мишенях.
В армии прогресс и бардак. Первая пристрелка теперь с лазерной хреновиной – без выстрелов. Экономия времени и патронов. Но зато мишеней для окончательной пристрелки нет. Не завезли. Народ пристреливает по картонным мишеням в форме солдат противника на 50м вместо специальных мишеней для пристрелки на 25м.
Где то бардак, а где то порядок. Средство от армейской тоски каждый милуим призывно булькает в рюкзаке.
“Зелёных” патронов для A3 нет. По слухам их не учли в бюджете армии на эти полгода. Буду стрелять обычными, у которых “другая баллистика”, как умно говорят девки, инструктора стрельбы.
А пока – до свидания – я покидаю базу и еду домой. Меня отпустили по семейным обстоятельствам и позовут уже после учений, когда батальон будет в Гуш Эционе.
Мои товарищи отрабатывают на жаре постановку КПП и обыск машины, а я сижу дома и пишу эти строки.
И совесть меня не мучает.
Я своё поставил и обыскал, и, кстати, еще поставлю и обыщу.
И мы – победим.
P.S. На те полдня, что я там сегодня был, фотоаппарат я вытащить забыл, так что фотографии с прежних милуимов. Но разницы никакой нет! Те же люди, пейзажи, элементы антуража. Ну разве что напитки теперь беру с собой получше.
