Как только мы вернулись из недельного отпуска, нас построили и ротный сказал: “В Газе напряженая ситуация, надо ехать – делать засады возле забора вокруг Газы.” Мы были в восторге. Наконец то экшн, наконец то что то настоящее. Потом ротный сказал: “конечно кому то надо остаться сторожить базу”, и назвал список людей. В этом списке был я! Это было ужасно обидно. Я умолял ,меня заменить, я просил ребят обменяться. Никто кроме одного оставаться не хотел. Но этот один был известный лентяй и козёл, и командиры сказали что согласны чтобы я обменялся с кем угодно кроме него. Он пусть едет в Газу. Так я остался. Мы охраняли базу 2 дня, сторожили 2-4 (т.е. 2 часа на посту , 4 отдыха – и так 24 часа в сутки). Вымотались жутко. Через 2 дня приехала вся рота. Они с возбуждением рассказывали как сидели в засаде возле забора и как прозевали 2х палестинцев, которым удалось пробраться в Израиль прямо у них под носом (это был 98ой, в то время 99% палестинцев перебирающихся в Израиль из Газы просто искали работу). Они были уставшие, не спали всю ночь, но и мы были вымотаны и ждали, что на охране базы нас сменят. Я пошел к командиру, поплакался и на пост заступили те, которые вернулись из Газы.
Чем мы занимались на имун миткадем?
Учения на уровне взвода и роты. Рота получает 3 холма, которые надо захватить. По холму на взвод. Идёт дальнее прикрытие (минометы, стрелки, ротные пулеметы) с другого холма, взвод приближается и 3мя отделениями (одно прикрывает, одно атакует, еще одно обходит с другой стороны) берёт высотку. Внутри отделения – тот же принцип по звеньям, внутри звена 3 человека продвигаются так же – один прикрывает огнём остальные двигаются.
Учения сначала всухую (без патронов), потом с патронами. Сначала днём, потом ночью.
Негевист (т.е. солдат с пулемётом “Негев”) и стрелок (с М16 А3) идут впереди, рядом с командиром и его связистом, немного в стороны – чтобы если что прикрывать взвод огнём.
Вообще на учениях с боевыми патронами, особенно ночью, было страшновато. Техника безопасности,конечно, чаще всего была на уровне. С атакующими бежал кто то с красным флажком (днём) или с фонарем (ночью), чтобы те, которые прикрывают атаку огнём вовремя прекратили огонь. С прикрывающими был офицер, который за этим следил. Но реально проблема была не там (и командиры это знали). Когда атакующее отделение перебежками приближается к мишеням и на расстоянии метров 20-25 начинает атаку, естественно все начинают бежать не прямо, а на мишени и клином сходятся на 2х-3х мишенях на вершине высотки. Ясно что это опасно,т.к. сокращается расстояние между солдатами. Кроме того, во время атаки, когда бежишь попасть в мишень тяжело и приблизившись к ней, продолжаешь стрелять, а этого делать нельзя – если с расстояния в 3-5 метров продолжить стрелять в мишень, в тебя полетят осколки камней (это ведь Негев, гористая местность). Командиры это всё знали, инструктировали, следили, кричали, но всё равно каждые большие учения с патронами было немного страшно.
Физ подготовка.
Полоса препятствий. Для меня это было кошмаром. Еще в тиронуте мы начали тренироваться брать полосу препятствий – брали стенку, лазили по канату и т.д. Для меня проблемой была стенка. В спортивной форме я кое как её брал, а в полном снаряжении, с эфодом наполненом магазинами с патронами, с винтовкой, с флягами наполенными водой – не мог. Т.е брал, но с 3его-4ого раза. К тому времени, что надо было сдавать норматив, у меня уже была М16 А3, а это еще 500-700 грамм к обычной винтовке. Первый норматив я не сдал. Взял стенку раза с 5ого, потом всё пробежал быстро (по канату я вообще лучше всех лазил), но на стенке потерял уйму времени. Второй раз, когда сдавали те, кто не сдал в первый раз, я провалил точно также. Я стал конкретно бояться этой полосы препятствий, она занимала все млои мысли. К третьему разу я подошел серьезно.Я вылил воду из фляжек, обменял М16 А3 на М16 укоро-еный (который был у одного низкого солдата), вытащил магазины с патронами. Командир отделения сделал вид, что этого не заметил и полосу препятствий я прошел с весьма приличным временем.
Бег 5000 метров. Это было так – мы в полном снаряжении бежим 2500 метров, останавливаемся, открываем 2 пары носилок (как обычно – среди тех, кто бежит есть кто то с носилками, кто то с рацией, кто то с 20 литровым баком с водой), на них кладем тех, кому совсем плохо (или самых легких, если таких нет) и бежим с ними, попеременно неся носилки еще 2500 метров обратно. Имитация эвакуации раненых в Ливане. Наши командиры (те из них, кто успел понюхать пороха – большинство были зелеными) рассказывали, как по Ливану они бегали с ранеными под обстрелом и убеждали нас как важно это всё тренировать. На обратном пути все делились на 1) сильных социоматов – они бежали впереди с носилками 2) средненьких – они бежали в свеом темпе, 3) слабых – им надо было помогать 4) сильных и правильных – они бежали сзади, помогая отстающим. Я был среди сильных социоматов. Я предпочитал тащить тяжелые носилки и быть впереди. Этот “бег 5000” тоже мы делали на время – были какие то ротные нормативы. Однажды посреди недели я и мой друг, армянин Ван Варданян, попали в Беер Шеву (то ли к зубному врачу, то ли еще почему то). Перед тем как ехать обратно в часть мы зашли пообедать ко мне домой. Мы знали, что на сегодня запланирован бег 5000 и не спешили. Я даже выпил баночку Гиннесса и мне было совсем хорошо. Каково же было наше разочарование, когда мы приехали на базу – за 15 минут до начала пробежки и нам тоже пришлось в ней участвовать!
Маршброски продолжались. С начала тиронута каждую ночь с четверга на пятницу мы делали маршбросок всё время увеличивая его длину, постепенно приближаясь к заветным 60 км (лет за 10 до этого делали 80 км, потом постепенно уменьшали – менялись правила. Они в Цахале вообще всё время меняються в сторону облегчения жизни солдат. Результаты мы видели в последнюю войну). Для меня это всё не было на пределе. Было, конечно, тяжело, но в меру. Мы даже пели революционые песни на маршбросках, пока сержант не услышал и не наказал – заставил 5 минут лелавьен (от слова лавьян – спутник – это значит как спутник бегать вокруг быстро идущей роты – удовольствие сомнительное). До сих пор помню звуки и запахи ночного Негева, заливаюший глаза пот, ослабевших товарищей, которых поддерживали с двух сторон, шёпот конадира отделения, который задыхается сам – “Ты можешь. Всё в твоей голове.”
 Конец маршброска. Холодно, но все мокрые от пота |
Как я уже говорил, на каком то этапе одного стрелка А3 из роты выжили его товарищи, заклевали, он добился перевода в не боевую часть и я получил его винтовку. Я был очень горд. У меня теперь А3! Я попадаю с 300 метров в голову! Для нас, элиты, устраивали даже отдельные стрельбища, на нас на учениях не вешали носсилки или воду – мы были впереди. С армянином Ваном, с парнем по имени Став, с другими стрелками мы соревновались на учениях – кто собьет шарик на мишени первый (чаще, правда шарики первыми сбивали наши пулеметчики – негевисты).
Потом начались “тематические” учения – застроеная местность, пересеченая, учения на бронетранспортёрах.