В 1994 году я приехал в Израиль и, почти сразу попал в киббуц, в котором мы работали (курятник, сады, кухня и т.д.) и учили иврит. Об армии, как впрочем и об самом Израиле не знали почти ничего. Я помню как с киббуцными приятелями увидели солдат на остановке и кто то из них с видом знатока сказал – фиолетовые береты – значит “Гивати”. Я был в шоке – откуда он знал такие подробности?
Через полгода после приезда я уже учился в Университете им. Бен Гуриона. Вскоре после поступления я познакомился с однокурсником – Димой, который, как оказалось, уже отслужил в армии до учебы, да еще и служил в пехоте, в бригаде Нахаль, да еще и снайпером!
За последующие 3 года совместной учебы он мне рассказал уйму всяких историй – именно от него я узнал какие есть пехотные бригады и кто из них круче (с точки зрения отслужившего в Нахале, конечно), какие уровни курса молодого бойца есть, кто получает курс прыжков с паращютом и многое другое. Ужасно интересно было слушать про курс снайперов и про службу в Рафиахе, на границе Газы и Египта. Вплоть до призыва Дима для меня был главным источником информации об армии.
Потом, летом, многих из моих однокурсников забрали на курс молодого бойца. Дело в том, что мы считались отсрочниками. В Израиле есть 2 вида отсрочников (атуда алеф и атуда бет). Одни – это те, кому армия дала отсрочку, но за это они учат нужную армии специальность и после учебы обязаюутся отслужить кроме 3х лет срочной еще 3 года сверхсрочной службы (в офицерском звании), а другие – это репатрианты, которые получают отсрочку для учебы, а после учебы выбирают – служить по специальности (если армии их специалзность нужна) 6 лет или куда пошлют, но 3 года. И вот таких отсрочников летом берут делать курс молодого бойца, но самый простой, для джобников (так называют в Израиле небоевых солдат), справедливо полагая, что после учебы эти высоколобые бегать с автоматом не пойдут.
Но в армию берут только после 2х лет в стране, поэтому меня в то лето, после 1ого курса не взяли, а многих моих “русских” однокурсников – взяли.
Они вернулись героями. Они разговаривали на языке, который я просто не понимал. Наш запас слов не пересекался. Их истории про наказания от злых командирш (а у джобников курс молодого бойца ведут, как правило девки – командиры отделений в чине сержанта, взовдный старшина – старший сержант (тоже девка), даже часть из офицеров командиров взводов обучно девки. Многих это раздражает – как мне, 23х летнему программисту дает приказы и наказывает глупая ссыкуха 18 лет!).
Они говорили про кав йорим (линия стреляющих), мадим бет (рабочая форма), пин шабат (часть автомата, которую легко потерять), а я их не понимал!
Не помню сейчас, вызывало ли это у меня жгучее желание попасть в армию, наверное нет, но было это все очень интересно.
А вскоре и я получил повестку (переполох в семье, я горд) на йом хиюль (день осолдачивания). Нас посадили в Беер Шеве в автобус (нас это и 17 летних израилитян и 23 летних “русских”) , повезли на Бакум (база призыва в центре страны) и там, целый день принимали нас в армию. Записали куда надо, анкеты , фотографии, выдали сумки с формой, сделали прививки, нас осмотрел врач, забыли накормить. В 8 вечера дали холодные шницели и повезли обратно.
На следующий день я одел форму и в ней сфотографировался. В гости в Харьков я поехал уже будучи солдатом ЦАХАЛя.
 Казалось мне что так велел Весь мир, весь мир, весь мир, весь мир, Когда впервые я надел Мундир, мундир, мундир. © М.Щербаков. |
На следующий год призвался мой кибуцный приятель Женя (ставший в Израиле Шмуэлем ), он прошел отбор в парашютисты, даже в разведроту, но в разведроту его не взяли, т.к. его родители оставались зарубежом.
Он приезжал редко в гости, каждый раз с новой девушкой (я вскоре понял насколько велика тут роль лихой формы парашютистов) и рассказывал об их, серьезном, курсе молодого бойца, о марш бросках и пулемете МАГ.
Я хорошо помню, как мы собирались пить все выходные у приятеля в общаге Иерусалимского университета, я приехал из Беер Шевы и встретился с ним на автостанции Иерусалима. И он сходу начал рассказывать, что он не спал, всю ночь шел, делал 10км марш бросок. Это было серьезно.
 А еще, в декабре 1995ого призвалась в армию моя юная знакомая Лена (на фотографии – справа), которая только только закончила школу. |
Летом на курс молодого бойца, самый простой, для отсрочников и джобников, тиронут 02, пошел и я.
Вот аутентичные (!) письма, которые я слал в тот год друзьям:
Мне забыли прислать повестку в тиронут (Курс Молодого Бойца). Я подумал, что если закончу за 3 года степень, то в следующем году пойду в тиронут с какими то мудаками, поэтому лучше сейчас со студентами. Пошел в часть - сдался. Сидят там 7 меланхоличных солдаток (из них 2 русские) , перебирают бумаги. Чего, спрашиваю, забыли про меня? А, говорят, мы про многих забыли. Ну попросился я в тиронут - взяли :)) . С 10.09 по 10.10. Ужо побегаю с М-16 ! Июль 1996 |
"Вы слышите, грохочут сапоги ...." 10 сентября. Беер Шева. Полковой оркестр играет "Прощание славянки". Колонна новобранцев стоит напротив автобусной станции. "Куда это их, бедненьких?" - спрашивает прохожая бабуся, судорожно при этом крестясь. "Тиронут" - сдавленный голос из толпы провожаюших, "курс молодого бойца". Надрывнее звуки оркестра, громче плач прелестниц всех полов и возрастов сквозь залитые слезами глаза глядящих на это воинство, необученное еще правильно носить военную форму, стрелять из М-16 и требовать скидки в фалафельных. "Солдат, прощайся с ней, прощайся с ней ...." Строгая женшина 18 лет с сержантскими погонами отдает приказ и ... колонна двигается с места стая голобей взлетает с крыши мерии стенания в толпе провожаюших переходят в крик Колона весело запевает "Через две, через две весны..." "Придуриваются, их всего на месяц берут", говорит кто то в толпе. "Тсссс!" Шикают на него, "все равно жалко ..." Они еще веселы, у них еше все впереди... Марш броски,стрельбища, охрана базы и, быть может, героическая смерть... Кто знает.... Сентябрь 1996 |
Конец второй части