Батальонные учения – это серьезно. Это как бы то, из за чего мы тренируемся всю неделю. Это там проверяют наш батальон. Поэтому учения батальона не делают “всухую”, а потом с боевыми. Так как бы не честно. Нас же проверяют.
Но – делают сначала всухую с одними только командирами и флаговыми (чтобы они знали куда и с каким отделением бежать – что такое флаговые я писал раньше), а потом уже все делают с боевыми патронами.
Поэтому пока командивы делали батальонное упражнение и разбирали результаты, мы целый день отдыхали – искупались, наконец, в душе, поспали, я даже прочел 5 статей про EMF и первых страниц 100 книги про Spring (речь не идет о времени года).
Потом – началось.
В 11 ночи нам дали чай (в пластиковых стаканах Heineken) и хлеб с шоколадной замазкой, пару слов сказал батальонный командир и мы сели в автобусы, которые минут 20 нас везли в пустыню.
Там, в свете полной Луны, в холоде и голоде (ну семечки, вафли, шоколадки, бисли/бамба – не в счет) мы просидели около часа. За этп время наали свой путь “хамишиёт” – взвод разведки, на джипах, которые должны были прокладывать нам дорогу с картами и GPS.
На прошлых учениях, 3 года назад, они так проложили дорогу, что мы и правда вышли куда надо, но со стороны воображаемого противника.
И мы пошли. Наш взводный, новый командир, оправившийся после солнечного удара, даже заставлял нас идти по правилам – соблюдать расстояние один до другого и идти молча. 10 минут идем, 5 минут стоим. Почему стоят впереди идущие – не знаем – мы в арьергарде батальона.
Марш-бросок (если можно так назвать это медленное перемещение инвалидов на 5 км) мне понравился. Пустыня ночью хороша. Особенно в лунном свете. Белый песок, желтый песок. Белый песок, желтый песок. Светло, темно. Кусты, барханы, камни. Кусты, барханы, камни. “Там только пыль, пыль, пыль из под шагающих сапог …”
Проходим арабскую деревню. Полноразмерный макет для “лашаб” – “война в застроенной местности”. Отец мужа моей сестры рассказал, что он эту деревню проектировал.
Дорога отмечена фиолетовыми стиклайтами, которые не просто заметить, если взвод впереди скрылся за холмом.
Мне сказали прицепить ночной прицел, а дневной взять с собой. Хотя “воевать” будем днем. Хотя батареек к ночному у меня нет. Я не жалуюсь на “военную дурость”. В этом весь кайф – не надо думать как правильно – сказали – делаешь.
Приходим куда то. Говорят – привал. Тут будем ждать рассвета. Когдаперестали идто почувствовали как холодно. Нас конечно предупредили, но мало кто на сборы летом брал с собой свитер. Вот и у меня свитера не было, я сменил мокрую от пота футболку с коротким рукавом на сухую с длинным и прилег, ну знаете как это делают солдаты – лежишь на спине на эфоде – мерзнуть и дремать. Было очень холодно. Нет. Не так. БББББыллллоо ООООЧЧЧЧЕНЬ ХХХХХОЛЛЛОДДДДНО. Дико холодно. И еще эти черные жуки. Мне в полудреме все время казалось, что вот сейчас они мне куда нибудь заползут и я вскакивал и отгонял жуков.
Часов в 6 утра началось.
“Бах.Бах.” Батальонные минометы. Седьмой взвод. “Шева кан кодкод, зиину матара” – как поётся в известной армейской песенке.
Потом “тра-татата”. Маклар. Как перевсти – гранатный пулемет? Закидывает осколочные гранаты на 1 км, 1 граната в одну секунду. Встали. Пошли.
Мы идем во втором эшелоне – сначала берут какие то 2 горки, потом наш взвод берет огромную насыпаную “сирийскую питу” – классическое сирийское круговое укрепление. как успокоил нас командир отделения – капельку бежать круто вверх, но всё быстро закончится. Между нами и атакующей ротой комбат с помощниками и оператор с камерой.
Атакующие продвигаются быстро, нам приходится быстро идти. Это уже тяжело. Некоторые, в том числе и я остают. Нас не ждут. Другие роты ждут пока мы что то там захватим. Взвод перед нами взял с боем горку, теперь, как нам говорят надо перебежать простреливуемую зону. Бежим. Я еле волокусь. Вот она, програмистская подготовка.
Краем глаза, вижу как минометы долбят по нашей “сирийской пите”. Не хватает дыхания. Перестают идти ноги. Добредаю до командира. Он говорит – стрелки (те, у кого А4/А3) – наверх, проверить что впереди.
Блииин. Какое наверх? Доползаю и падаю. Перевожу дыхание и новый приказ – атакуем.
Начинаем двигаться перебежками. По идее надо ждать пока подтянуться задние, чтонбы они огнем прикрывали передних. Задних не ждут. Может так и надо? Не знаю. У меня постоянные осечки (вообще нам выдали всем укороченые автоматы, но гавно какое то – осечек у всех было много), да к тому же всё сильнее отстаю. успеваю дать несколько выстрелов по “нашей” сирийской пите. После 2-3 перебежек, когда приблизились к крутому подъему, скомандовали атаковать.
Какое блин атаковать? Во первых в атаку идут когда осталось метров 20, а нам до верха более 50, во вторых очень уж крутой подъем. Бежать наверх я не могу. Даю пару выстрелов колена и мееееедленно иду наверх. Добредаю до верха, когда наши уже захватили укрепление и ведут огонь изнутри по противнику дальше. Еле еле я пришел к ним, попыталс поддержать их огнем, но тут мою игрушку, укороченную, с оптическим прицелом М16-А4 заело окончательно.
Начал приходить в себя. Было известно, что на этом функции нашего взвода закончились. Вытащил фотоаппарат. И тут взводный кричит – поступил новый приказ – передвинуться вперед, ждать новых указаний. Блииин. Опять бегом (а в эфоде ведь и ночной процел, и фотоаппарат, и нерастрелянные магазины).
Добежал куда надо и упал. Всё. Дальше не могу.
Фотографировал уже не таясь и не ожидаясь официального окончания учений.
Пробежал куда то наш ротный. За ним, спустя пару минут проковылял с рацией на спине совершенно дохлый его радист.
Всё.
Мы воевать больше не можем. Устали.
Команда об окончании, разрядили ружья, разнарядка – 2 раненых на взвод.
Добровольцев не было, назначили самых легких. Понесли вчетвером, раздирая несчастных на части, потом пытались убедить офицеров, что раненые до полевого госпиталя дойдут сами, потом офицеры понесли раненых – все взводные и замкомроты – крепкие ребята.
Вот и всё. Раненым поставили по капельнице для тренировки, мы поехали на базу – сдавать обмундирование.
Батальоные учения закончились.